Петер ван Гестел. Зима, когда я вырос
После первого прочтения повести «Зима, когда я вырос» в голову пришли два эпитета: «непричесанная» и откровенная. Я долго думала, как объяснить впечатление. Мне кажется, будто с картинки убрали какие-то фильтры, отчего повествование стало не ровным и логично-правильным, не отшлифованно-гладким – но более достоверным. Осталось ощущение не авторского пересказа или воспоминаний о давно прошедшем, когда все лишнее за кадром, а непосредственного участия в событиях. Перечитав повесть, я неожиданно для себя самой сравнила ее с «Последними холодами» моего земляка Альберта Лиханова. Та же неуютная послевоенная жизнь, голод, холод, какая-то заторможенность и настороженность в людях. Так же годы войны пришлись на довольно ранее детство главного героя, и лишь после он начинает постигать какую-то суровую правду, во многом в свете чужого горя – постигать потому, что стал старше, и становиться старше, потому что понял и пережил. Но у «Последних холодов» аудитория намного младше, а эта повесть, мне кажется, будет понятнее лет в 13-14. Дочь начинала читать, и ее не зацепило, скорее всего потому, что рано. Нет, никаких живых описаний ужасов войны вы здесь не найдете, здесь очень много размышлений и диалогов, большинству детей здесь пока не хватит действия, да и не по-детски философские мысли рано повзрослевших героев скорее будут поняты и прочувствованы старшими подростками и взрослыми.
Десятилетний Томас живет с отцом, чудаком-мечтателем. Отец пишет книги, которые нигде не печатаются. Мама умерла больше года назад, уже после войны. Отец никогда не разговаривает о ней с Томми, он постоянно где-то в себе, в своих мыслях, и маленькому фантазеру, отчаянно скучающему по маме, душно в этом неустроенном мирке, где они давно умерли бы с голоду, если бы не мамина сестра тетя Фи. Томас знакомится с Питом Званом, и обретает очень непохожего на себя друга. Все годы войны Зван прожил на чердаке в доме друзей отца, в маленьком городке. Лишь после войны он узнает, что он еврей, а значит, в глазах окружающих чем-то отличается от остальных людей. Узнает, что его родители и дядя, чьих лиц он не может вспомнить, никогда не вернутся из Польши. В бывшем доме его семьи живут другие люди, которые отводят глаза и преувеличенно оскорбленно кричат о том, что живут там уже много лет. Его мучает мысль о том, зачем он живет, когда все его близкие умерли. Быть может, его тоже уже нет, а вся нынешняя жизнь – посмертный сон? Зван хочет уехать к дяде в Америку, где он снова сможет почувствовать себя просто человеком среди других людей. Кузина Звана, тринадцатилетняя Бет, напротив, живет с обостренным национальным самосознанием, она хочет уехать в создающееся еврейское государство. Мать Бет больна духовно и физически, она сломлена горем и чувством вины. Тяжелая и непонятная атмосфера их дома притягивает Томми. Холодная амстердамская зима полна очень сложных чувств, серьезных открытий, радостей и разочарований. Взросление и трудно, и больно, и в то же время приносит какое-то облегчение, когда раскрывается смысл недомолвок взрослых, ведь дети очень многое чувствуют, но при этом тяжело не знать, а лишь смутно догадываться.
Мне повесть очень понравилась, хочу теперь найти другие книги автора.
Елена Филиппова, специально для Лучшие детские книги: новинки и старинки #лдк_рецензии#лдк_самокат
Петер ван Гестел. Зима, когда я вырос
Иллюстратор Юлия Блюхер
Самокат, 2014
[Lab] http://www.labirint.ru/books/417010/?p=11352
